Ван Гог сменил несколько работ, а потом обратился к религии. В 1879 году он стал священником в бедном приходе Ле Боринаж в шахтерском районе Бельгии. Его уволили с этой работы, когда у него возникли конфликты с местными церковными властями. Он стал заниматься живописью. При жизни, к сожалению, Ван Гог су мел продать лишь одну свою картину. Он жил на те деньги, которые давал ему его преданный брат Тео. Живописные идеи Ван Гога были слишком смелы ми и нетрадиционными для того времени. Однажды он, например, чуть не подрался с преподавателем рисования в художественной Академии в Антверпене. Ван Гогу дали задание нарисовать Венеру Милосскую. Он нарисовал Венеру со слишком большими, по мнению преподавателя, бедрами. Увидев рисунок Ван Гога, преподаватель в ярости порезал ее бритвой. "Будь ты проклят!" — закричал Ван Гог. — "У женщины должны быть и бедра, и ягодицы, и таз, чтобы она могла удержать там ребенка!"

В 1886 году Ван Гог перебрался в Париж, где подружился с Тулуз-Лотреком и Гогеном. В конце 1888 года они с Гогеном уже жили и работали вместе в Арле. Оба были талантливы и трудолюбивы, но у них были совершенно разные характеры и темпераменты. Они и любили, и ненавидели друг друга, и между ними часто вспыхивали ссоры. Во время одной из них Гоген, например, отказался есть за одним столом с Ван Гогом, сказав при этом, что у них разные взгляды на личную гигиену и вообще на жизнь. После очередной ссоры Ван Гог, весьма ревниво относящийся к успехам Гогена у местных проституток, отрезал часть своего собственного уха. Причины этого инцидента были явно сексуальными, поскольку Ван Гог вложил свое отрезанное ухо в конверт и передал его проститутке, которая предпочла ему Гогена. Вскрыв конверт, в котором находилось окровавленное ухо, дама упала в обморок. Ван Гог переносил время от времени приступы безумия, добровольно провел год в психиатрической лечебнице и, в конце концов, покончил жизнь самоубийством. Он выстрелил себе в живот, спрятавшись во дворе фермы за кучей навоза. Ему было 37 лет. Одной из причин его нервного срыва и самоубийства была, вероятно, и его неспособность найти себе постоянную спутницу жизни.

Один из первых приступов депрессии случился у Ван Гога в 1874 году после того, как ему отказала Урсула Лойер, дочь домохозяйки. Ван Гог влюбился в нее, когда роботал в Лондоне в галерее "Гупил", но никак не решался с ней заговорить и тщательно скрывал свои чувства к ней. Когда же он решился на признание, девушка была шокирована и ответила на его предложение однозначным и до вольно грубым отказом.

Эта история повторилась, когда к Ван Гогу в гости в Эттен приехала его недавно овдовевшая кузина Ки Стрикер Вое. Он опять долго скрывал свои чувства к ней, а потом внезапно сделал ей предложение выйти за него замуж. Ки ответила категорическим отказом и тут же вернулась домой к своим родителям в Амстердам. На этот раз Ван Гог так легко не сдался. Он занял немного денег и поехал за Ки в Амстердам. Он появился в доме Стрикеров, когда вся семья ужинала. Когда объявили о его приходе, Ки скочила из-за стола и выбежала из комнаты. Ее родители сначала были вежливы, но Ван Гог упорно стоял на своем. Во время третьего визита, получив очередной отказ, Ван Гог внезапно сунул руку в пламя горящей свечи и закричал, что будет держать ее там до тех пор, пока Ки не даст согласия выйти за него замуж. Отец Ки окончательно убедился в том, что имеет дело с сумасшедшим, и бесцеремонно выпроводил Ван Гога из дома, сказав ему на прощанье, что его визиты совершенно бесполезны, и что Ки никогда не будет его женой.

К этому времени Ван Гог уже находился награни нервного срыва по причине полного отсутствия секса в его жизни. Однажды он даже пожаловался: "Я немедленно должен найти себе женщину, иначе я замерзну и превращусь в камень". Внезапно он осознал, что ему очень нравятся проститутки, поскольку они были его "братьями и сестрами", такими же изгоями, как и он сам, и никогда не гнали его из своих компаний. Ван Гог предпочитал иметь дело с постаревшими, не столь уже красивыми проститутками, которых он любил воспитывать. Вскоре он остановил свой идеальный, как ему казалось, выбор на беременной проститутке по имени Клазина Мария Гурник, которую он стал называть "моя собственная". Клазина вместе со своей 5-летней дочерью поселилась в доме Ван Гога. Вскоре у нее родился сын Биллем, которого Ван Гог обожал. Клазина прожила в доме Ван Гога больше года. Он даже подумывал, не жениться ли на ней официально. Одна только мысль об этом приводила в ужас его родителей. Клазина была благодарна Ван Гогу. Она позировала ему (именно она изображена на литографиях из серии "Печаль") и заразила его гонореей, из-за чего Ван Гог провел три недели в больнице. Он, впрочем, нисколько не обиделся на нее за это, заявив, что рожать детей гораздо страшнее, больнее и тяжелее, чем лечиться в больнице от какой-то гонореи. Его идиллическое отношение к Клазине, впрочем, закончилось достаточно скоро. Он увидел, что она неряшлива, цинична, жестока и разнуздана. С тех пор он не обращался к ней по имени, называя ее "женщина, с которой я живу" или просто "женщина". Когда она окончательно бросила его и вернулась к своим прежним занятиям на улицах, Ван Гог уехал из Гааги.

В 1844 году случилось нечто невероятное: Ван Гога стала буквально преследовать женщина. Звали ее Марго Бегеманн. Она была соседкой Ван Гога в Нуэнене. Эта 41-летняя неряшливая старая дева решила, что именно Ван Гог — последний шанс выйти замуж в ее жизни. Сам Ван Гог сравнивал ее со скрипкой, изуродованной при сборке неумелы ми мастерами. Он, тем не менее, согласился жениться на ней, возможно, из чувства жалости. Когда его родители запретили ему вступать в этот брачный союз, Марго попыталась покончить жизнь самоубийством, но ее спас Ван Гог. Их женитьба так и не состоялась.

В 1887 году Ван Гог признался своей сестре, что у него наступил период беспорядочных и ничего не значащих любовных связей, из которых он выходит " разбитым и стыдящимся самого себя". Он стал часто посещать публичные дома в Париже вместе со своими друзьями, например, с Тулуз-Лотреком. У него была любовная связь с хозяйкой небольшого кафе и, по слухам, с 19-летним юношей. Время от времени Ван Гог в очередной раз заболевал какой-нибудь венерической болезнью, а затем все чаще стал жаловаться на импотенцию.

В письме одному из друзей Ван Гог как-то принялся описывать сексуально-художественные достоинства своих коллег-художников. Он написал: "Вот, например, Дега. Он не любит женщин, потому что знает, что, если бы он любил их и спал с ними, он бы стал бесцветным, скучным и неинтересным художником. Он лишь наблюдает за тем, как эти животные в человеческом обличье, более сильные, чем он сам, возбуждаются и занимаются сексом... Рубенс! Ага, этот! Он был красивым муж чиной и великолепно умел заниматься сексом... Делакруа уделял сексу не очень много времени. У него были лишь легкие любовные связи. Он не хо тел терять на них время, а весь отдавался работе". Далее в этом же письме он делился своими впечатлениями в этом же ключе о Курбс, Сезанне и даже почему-то о Бальзаке.

Ван Гог сделал, вероятно, очень правильный вывод, когда однажды написал: "Рисование и секс несовместимы. Секс расслабляет мозги... Если мы хотим проявиться в своей работе как настоящие мужчины, мы должны ограничивать себя и не заниматься сексом слишком много".

Этот же самый человек, правда, написал и такие проникновенные слова: "На душе становится светлее и радостнее, когда ты просыпаешься утром и видишь, что ты не одинок и что рядом с тобой лежит еще одно человеческое существо. Видеть это немного радостнее, чем, скажем, видеть целые полки самых умных книг или побеленные стены церкви..."