Автор: Дмитрий Сенчуков

Утреннюю тишину мастерской нарушил треск холста. Поль Сезанн кинулся к картине, работу над которой только что отложил, и с неистовой бранью в мгновение ока в лоскутья искромсал её штихелем. Швырнув испорченный холст в дальний угол, он заметил на окне последний роман своего друга Эмиля Золя - "Творчество". Схватив книгу, Поль разодрал и её.

Как можно столько лет дружить - и потом написать такое?

А как славно всё начиналось...

Поль и Эмиль познакомились ещё во время учёбы в "Коллеж Бурбон", в южном Экс-ан-Провансе, недалеко от Марселя.

Поль был старше друга на год, часто ему приходилось кулаками защищать Эмиля - очкарика и маменькиного сынка. Потом они поменялись ролями: чем раскованнее и общительнее становился Золя, чем увереннее он чувствовал себя в жизни, тем более замыкался, уходил в творчество Сезанн.

Тому способствовала атмосфера в семье будущего художника. Очень сильное давление на него оказывал отец Луи-Огюст. Волевой и жёсткий банкир, выбившийся из низов, этакий "новый француз", хотел и сына направить по своему пути. Однако душа Поля тяготела к краскам и мольберту, а не к банковским гроссбухам. Дружба с Золя подливала, по мнению отца, масла в огонь: как наследник сможет стать финансистом, если только и делает, что занимается пачкотнёй да шляется по полям и лугам с этим лоботрясом Золя?

Луи-Огюста раздражало отсутствие у сына деловых качеств, а главное - непохожесть на родителя. Отец даже вскрывал адресованные девятнадцатилетнему Полю письма от Золя, который к тому времени вместе с матерью уже перебрался в Париж.

Но недаром в душе Эмиля затаился писатель. Он так красочно расписывал, как ему славно живётся в столице, что отец под двойным натиском не выдержал и сдался. Сезанн-младший бросил изучение банковского дела и отправился в Париж, в Мекку художников.

В городе искусств и соблазнов Поль Сезанн прижился не сразу.

Как-то наблюдательный Эмиль примчался к Полю с хорошей вестью: закатное небо окрашено в бледно-жёлтые тона, скорее в фиакр - и за город, ты же сам хотел именно такое освещение, чтобы закончить этюд! Однако друга он застал укладывающим чемоданы. Сезанн внезапно и "твёрдо" решил вернуться в Экс.

После уговоров Эмиля Сезанн согласился остаться в Париже и написать портрет друга. Выдержал несколько месяцев - и в очередной раз сорвался в родную провинцию.

Такие метания были типичными для Сезанна. В 1860-е годы он четыре раза и всякий раз "навсегда" отправлялся обратно в Экс. И каждый раз возвращался в Париж. После одного из таких неожиданных отъездов Золя в письме к их общему другу написал: "Может быть, у Поля талант большого художника, но ему не хватает воли стать им. Малейшее препятствие - и у него опускаются руки". Золя втайне подозревал, что Поль - слабовольный неудачник.

Самого же Сезанна бесконечное количество провальных попыток заявить о себе не обескураживало, он считал: "Не убиваться надо над испорченным холстом, а начинать сначала".

Во время своих наездов в Париж Сезанн познакомился с художниками Гийме и Дюранти, через них - с Писсарро, Мане и другими. К энергичной молодой поросли присоединился и Золя, наконец нашедший единомышленников.

Ещё в своих первых письмах и статьях Золя обрушивался с критикой на традиционную безжизненно-скучную живопись Салона - ежегодной выставки под покровительством Академии. Жюри принимало лишь картины на исторические или мифологические сюжеты, написанные в классической манере. Буржуа были в восторге, но молодые художники не хотели выставлять замороженные копии затасканных сюжетов. Золя чувствовал, что будущее принадлежит его новым, ещё никому не известным друзьям.

"Неудачник" Сезанн, осмеянный критикой и презираемый публикой, глушил разочарование тяжким трудом. А Эмилю Золя сопутствовал успех. Работая в парижской газете "Эвенеман", он сочинил серию ядовитых статей об академическом Салоне. Завсегдатаи Салона не могли стерпеть такого поношения, в редакцию посыпались гневные письма.

Статьи Золя прекратили печатать, и он выпустил их отдельной книжкой. В посвящении к ней указал: "Моему другу - Полю Сезанну". Однако то была дань дружбе, но никак не творческой манере Сезанна, которой Золя не понимал. Уже после появления первых шедевров художника он говорил, что Сезанн "всё ещё не преодолел технических проблем" и что "только сейчас людям открываются черты гениальности этого великого, но так и не достигшего зрелости художника".

Дружба Сезанна и Золя постепенно сходила на нет.

Сезанн не обижался на критику, причина была иной. Живя отшельником у себя в Эксе, он сумел сохранить в душе детскую непосредственность восприятия - главную для художника черту. Сутью жизни для него было творчество. Работая над картиной, он по нескольку дней ничего не ел. Посчитав, что работа не удалась, тут же, отчаянно ругаясь (современники вспоминали, что Сезанн был отпетым сквернословом), брался за новую. И вновь забывал поесть, пока ноги не подгибались от голода. Он всё реже бывал у друга детства, ставшего популярнейшим романистом Франции. Арт-маршан (торговец картинами) Амбруаз Воллар вспоминал слова Сезанна:

"Между нами не было никакой ссоры, я первый перестал ходить к Золя. Я больше не чувствовал себя у него в своей тарелке; эти ковры на полу, слуги - и сам он, работающий теперь за бюро из резного дерева! В конце концов, у меня создавалось впечатление, словно я делаю визит министру. Он превратился (простите, мосье Воллар, я не говорю это в дурном смысле) в грязного буржуа".

Последнюю точку в их дружбе поставил Эмиль. В 1886 году он выпустил роман "Творчество" - историю непризнанного художника-новатора, который повесился после безуспешных попыток закончить картину. Для импрессионистов, многие годы друживших с Золя, этот роман стал оскорблением, и они прервали всякие отношения с писателем. Сезанну было обидно вдвойне: лучший друг так и не понял его.

Вся горечь художника излилась в лаконичном ответе автору: "Я только что получил "Творчество", которое ты любезно послал мне. Я благодарю автора "Ругон-Маккаров" за этот знак памяти и прошу разрешения пожать его руку, думая о прошедших годах. Всегда твой, под впечатлением былых времён, Поль Сезанн".

Подчёркнуто вежливая записка означала конец многолетней дружбы.

Ранним утром 28 сентЯбрЯ 1902 года в мастерскую Сезанна влетел слуга:

- Мсье Поль, мсье Поль, Золя умер!

Сезанн на целый день заперся в мастерской. Сквозь дверь слышно было, как он плакал по-детски, в голос.

P.S. Деньги - наверняка не лучшее мерило. Тем не менее факт есть факт. На аукционах "Сотбис" и "Кристи" полотна Поля Сезанна оцениваются в наши дни миллионами фунтов стерлингов.